Татаринкова Иветта Павловна

Беседа 24 августа 2005 года. Аудиозапись и обработка А.Горяшко.

 

 

Татаринкова Иветта Пантелеймоновна (Павловна) (1936-2016).

 

Орнитолог, кандидат биологических наук (1974). С 1961 по 1963 гг. – лаборант науч.отдела, с 1963 по 1966 гг. – лесник на Айновых о-вах, с 1966 по 1992 гг. – с.н.с., с 1992 по 2002 – ведущий н.с., с 2002 г. – нач. отд. экологического просвещения Кандалакшского заповедника. Сфера научных интересов – орнитология, экология морских птиц. Провела многолетний мониторинг (в течение 45 лет) численности ряда видов морских птиц Айновых островов. Автор около 100 работ о птицах Мурманской области. Библиография>>

 

   

Я приехала работать на Айновы острова в 1963 году. Что там было раньше? В конце 19 века на Айновых островах был зоолог англичанин Пирсон. В то время там яйца собирали. Он весной несколько раз там был и пишет, что – палатки, вылезли из палаток люди, такие грязные, что я еще нигде таких не видел. Вот в палатках несколько дней на Айновых они собирали яйца. Потом Айновы охранял Трифоно-Печенгский монастырь. Тогда Пинегин там бывал. Но в революцию монастыри разорили. Потом, сразу после революции, финны вышли из состава Союза, и ушли со всей территорией. Так что Айновы острова стали финскими. И были финскими долго, до 1946-го года. В 1930-х гг. там работал финский орнитолог Merikallio, осталась его книжка на финском языке /три книжки. Прим. А.Г./, но она не переведена. А после войны, раз финны такие нехорошие, мы забрали этот кусок – выход в незамерзающее море.

Остров Большой Айнов, бухта Ключевая. Финская фотография 1938 г.

 

И с 1947 года Айновы острова вошли в состав заповедника. Заповедание Айновых – это целиком Л.О. Белопольского инициатива. Потом, году в пятьдесят каком-то, там работала Татьяна Дмитриевна Герасимова, будучи тогда аспиранткой. И студентка у нее была Голованова. Когда там Герасимова и Голованова жили в палатках, высадились рыбаки, и начали к девчонкам приставать, девчонки отбиваются, рыбаки говорят: «Ну ладно, мы завтра придем, вас взорвем». На следующий раз приходят, орут, размахивают взрывчаткой. Подходят к палаткам, а оттуда вылазят Белопольский и пограничники. Как раз вовремя приехали. Конечно, у девчонок было торжество.

Потом в 1958-м году приехала туда Скокова с лаборантом Кохановым. В 61-м году Скокова приезжала, в 62-м году она приезжала на недолгий срок, и месяца два работал Карпович, поскольку не было там никого. Но все-таки три года там была Скокова. Коханов в 63-м на месяц приезжал, и в 64-м на месяц. Так что там мало кто работал.

 

    

о. Большой Айнов, 1958 год. Стоят: лаборантка Галя Жидких, Н.Н. Скокова, В.Д. Коханов, мальчик-помощник.

У домика – сидят: помощники, стоят: Галя Жидких, В.Коханов. Из архива Г.Ф. Белошицкой-Жидких

Был там какой-то инспектор. Как мне потом в поселке говорили: «Вот как с ним хорошо было! Он сам возил яйца в поселок, не надо было на остров ехать».

А в 63-м году, весной, туда приехала я и числилась тогда инспектором, лесником. В 66-м меня перевели в научные сотрудники, а Рюрик Григорьевич Чемякиным стал инспектором. И так вот и работали вдвоем до 2002 г. Заезжали всегда в конце апреля, один раз в марте. И выезжали всяко: или в конце августа или в конце сентября. А Чемякин вообще сидел несколько раз до декабря, до щенки тюленей. В 2002 г. мы были недолго. В 2003 я уже не поехала, почувствовала, что я старая, колени болят. Что когда-то надо кончать. Физически стало тяжело. А Рюрик Григорьевич туда еще на месяц съездил.

           

Иветта Павловна и Рюрик Григорьевич на крыльце кордона на Большом Айнове, середина 1990-х гг.

Фото из архива И.П. Татаринковой и Р.Г. Чемякина.

           

Я не знаю, когда был построен маленький кордончик, но в 62-м году, осенью, там поставили домик. Откуда-то, по-моему, из Восточной Лицы привезли полдома, амбулаторию. Привезли туда эти полдома, поставили стенки кордона. А старый кордон перестроили. Сделали его совсем маленьким, потом баню из него сделали. Позже, уже в 70-х гг. пристроили студенческую половину к кордону. Вот так он сейчас из двух половин под одной крышей и существует. Мы тогда говорили, что надо его ставить отдельно, но у нас был директор Кестер, если ему говорили «надо», он говорил «не надо». Поэтому их сделали вплотную, и мы потом об этом очень жалели. Так что там сейчас этот кордон, который выглядит достаточно большим, потом маленький кордончик или баня, иногда там живут приезжие, когда не помещаются в студенческой половине. Ну и еще, пардон, гальюн. Все наши строения. На берегу последние годы сделан навес для дров, и все, больше там ничего нет.

Справа "маленький кордончик", ныне баня, построен в 1951 г. Слева жилой кордон для сотрудников и студентов, построен в 1962 г.

Фото В.Д. Коханова, из архива Кандалакшского заповедника.

            Еще на острове есть маяк, который обслуживают маячники. Там они не живут, но приезжают включать, выключать, ремонтировать.

            Первые годы вообще связи никакой не было, потом рации появились. Своего транспорта там у заповедника не было. Сначала нам вообще не позволяли никакого транспорта. Граница рядом, вдруг мы убежим. Потом выбросило в зимние штормы шлюпку. Очень симпатичную, норвежскую, приятную. Вот тогда мы через Первый отдел кое-как получили разрешение, и этой шлюпкой пользовались, чтобы ходить на Малый Айнов, и дрова возил Чемякин на ней.

 

Мы сидели всю жизнь на шее у пограничников. В крайнем случае, - у маячников. Но как-то сидели настолько хорошо! У нас там все пограничники были в друзьях. Продукты мы сначала покупали в Лиинахамаре. Там было немножко по-другому с пограничниками. Они жили в Кувшинке, это поселок под Мурманском и приходили оттуда на две недели. Им было скучно. К нам иногда за щавелем заходили. Все равно им надо было торчать на этом участке, так почему не торчать около острова? Ходили они на заправку в Лиинахамаре, продукты покупали в Лиинахамаре, и мы ходили с ними. Поскольку Карпович в 1962-м году там сидел две недели без продуктов начисто…. От него где-то осталась тетрадь: «кончилась крупа, кончился хлеб, кончилась соль, все кончилось». Мы это знали, так что у нас всегда был какой-то хороший запас. Довольно долго мы там развлекались теплицами, выращивали огурцы, помидоры. А в последние годы пограничников перевели на постоянное жилье в Лиинахамаре. Поэтому им ходить на заправку стало не надо, они предпочитали сидеть дома, и жизнь там стала хуже.… Когда сменилось у пограничников место жительства, мы почувствовали, что не сможем в Лиинахамаре ходить за продуктами, мы стали набирать продукты в Кандалакше. На все 4 месяца. Но возить нас пограничники до сих пор возят.

            А еще при Кестере нам привезли туда лодку. Так побольше нашей шлюпки, деревянную. Она у нас была без особого разрешения пограничного, а года через два мы собрались идти по материку. Мы давно хотели сходить, но не было разрешения. Мы добивались через Ленинград разрешения пройти по материку и, наконец, получили. А тут назначили нового начальника Особого отдела. А он в свое время, перед войной, кончил биофак, потом в войну стал военным. И так и не ушел с военной службы, хотя очень об этом жалел. Говорил, что вот там он бы с душой работал, а тут…. Когда мы ему сказали, что не можем получить разрешение, он говорит: «От кого вам надо разрешение? Идите. Спросят, скажите, что я разрешил». А как раз нам надо идти, хорошая погода, а корабль не заходит. Мы, в конце-концов, сели в эту лодку, и 8 часов от острова до причала. Там пришли пограничники в ужас, лодку у нас отобрали. Там и тогда и до сих пор на любой выход надо разрешение получать. До границы очень близко, километров 30.

Студенты к нам приезжали. До тех пор, пока корабли ходили. А было так, что или не с тем договорятся, или погода плохая, сидят. Неделю, сидят 10 дней. Бухты там нет, поэтому в штормовую погоду подойти невозможно. И мы иногда сидим, ожидаем у моря погоды. У нас в ходу было такое выражение, возвращаешься с учета и спрашиваешь: «А вы еще не уехали?». Вот и приходилось кормить. Когда несколько лет назад молодые люди во время шторма попали на Айновы о-ва, они там просидели 10 дней, питались нашими запасами. Были у меня как-то мальчишки, трое. Ну, возраст-то какой… Свежий воздух. Приходят, говорят: «У нас продукты кончились, нам надо в Лиинахамаре». Договорилась я с катером, сходили. Через 3 дня приходят, говорят: «У нас продукты кончились». Ну, идите. Через 3 дня приходят: «У нас продукты кончились». Я: «Мальчики, да вы что! Не в городе же. Неужели нельзя взять больше?» - «Мы 20 булок хлеба взяли» - «И что, за 3 дня съели?» - «Съели». Один был постарше, он говорит: «Вот мы утром варим ведро каши на весь день. Садимся – до дна». Студенты были, многие запомнились, многие не запомнились. Запомнились Витя Зубакин, Светик Забелин, жена Зубакина Наташа Анжигитова. Петрозаводские студенты были очень интересные. Была из Петрозаводска Морозова Лена. Метр 87 роста, но очень мягкого характера, очень женственная. Там в Лиинахамаре штабелями складывались. И до сих пор спрашивают: «А вот у вас была Морозова…». Много было хороших студентов. Но у нас единственный раз было 14 штук за раз, когда сидели, не могли уехать. А обычно 2-3-5 человек. Больше 7 и не было.

       На часто спрашивали: «не соскучились вы там?» - Не-а. Так хорошо. Самый счастливый момент у нас был, когда уходит судно. Так хорошо-хорошо.

            У нас около дома, метрах в 20, бухта, Ключевая называлась. Очень оживленная бухта. Кулики кормятся, гаги выходят. Очень приятная бухта…. Линные залежки серых тюленей. Весной они валяются на берегу, пока не отлиняют. А зимой щенные залежки, зимой они щенятся. Зверей там нет, кроме тюленей и китов. Проходят мимо. Один раз акула недели две патрулировала воды вокруг острова. Лисица один раз была, но в утонувшем виде. Тюленей иногда 1-2 лежит на берегу, а иногда на щенке самок 200 щенилось в последние годы…. А птиц там сколько! Когда тупика в руках держишь, впечатление такое, что соседского кота поймал. Царапается, кусается, вертится. Склочная птичка. У тупиков интересно – вот этот красный клюв, это чехол на основном клюве. За лето он изнашивается, и осенью на колониях валяются носы. Ток турухтанов, тоже недалеко от дома. На токах бывает до 40 самцов бегает, а самка присматривает, кто ей больше по душе. В общем, после Айновых островов Белое море пустое. Еще чем Айновы хороши, там нет ни комаров, ни мошки. Там ветер все время, сдувает. Бывает летом перед дождем – массовое появление комаров. Массовое у нас читалось, если больше пяти. С ранней весны до поздней осени все что-нибудь цветет, и цветет, и цветет. Когда купальница зацветает – какая красота. Вот если эльфы где-нибудь есть, то на Айновых островах, и живут они в купальнице. Самое уютное место.

У нас там была масса своих названий. Был Кол Лапландца. Это было гнездо лапландского подорожника возле кола. Уже и гнезда давно не было, а все называлось. Была Вышка Флинта. Там гнездились вороны, потом одного вороненка принесли студенты домой, она жила у нас два года, очень симпатичная воронка, звали ее Флинта. Сначала это был капитан Флинт, но она оказалась настолько женственная… Удивительно умная была ворона, приятная. Пришли маячники, понравилась им ворона. Говорят: «Подарите». Я говорю: «Если она с вами пойдет, берите». «Ой, она с нами обязательно пойдет». Они эту ворону кормят, она к ним на плечо садится, пошла с ними на маяк. Смотрю, несется маячник с матом, впереди Флинта тащит что-то в клюве. Сперла у них там деталь. Но они ее все равно любили. Потом говорят: «Так мы забираем?» - «Забирайте». Пошли к шлюпке. Ворона взлетела, полетела на катер. Они говорят: «Вот видите, с нами полетела». «Ну-ну». Только якорь подняли, ворона взлетела и улетела обратно.

            Хорошо еще на Айнове было тем, что я очень люблю всякую живность, но в клетках держать не люблю. В городе вот попробуй подержать кого-нибудь, - той же вороне мигом кто-нибудь голову открутит. А на Айнове это можно было. Опять же – я не люблю клеток, но без конца попадаются какие-то сироты. Вот у нас Камешек жил – птенец каменки, ворона эта, Флинта наша. Она у нас прожила все лето, улетела осенью, как и положено вороне. Прилетела следующей весной, не колеблясь - Юре на плечо, начала ему что-то говорить, говорить, говорить…. Прожила еще все лето, а потом, видимо, замуж вышла. Слава богу, возврата кольца так и не было. Значит, она знала, что люди - это нехорошо, и никому за зиму так и не попалась. Никогда не залетала под крышу. Сидишь в шалаше, она бегает вокруг, на шалаш, прыгает вокруг. Вдруг Флинта влетает в шалаш, ложится на пол, расстелилась вся и одним глазом выглядывает. Я посмотрела – сокол летает. Вот она и кинулась спасаться.

Гуси у нас жили. Загнездилась первый раз пара серых гусей в 79-м, по-моему, году. К сожалению, мы очень рано нашли это гнездо, и гусыня его бросила. С яйцами что делать? Съесть? Я говорю: «Давай гусят выводить». Подложили под чаек яйца, 6 яиц, вылупилось 2 птенца. И вот тут я поняла, что такое гуси. Им обязательно родители нужны. Без родителей они не могут. Они плачут, не кормятся. В первый день я с ними сидела. Потом – сапоги поставишь, они кормятся спокойно пока сапоги стоят. С неделю собака с ними сидела. Потом пришлось дежурного по гусям назначать из студентов. Потом подросли гусята. Были Кузя и Люся. Кузя взял на себя должность родителя, Люся его слушалась. Хорошие были гуси. Плавать научились, летать научились. Слышу, дурным голосом кричат гуси. Вылетела на улицу – пограничная шлюпка идет. Это гуси Рим спасли. Они крутятся вокруг и орут. А потом – куда? Везти сюда, где держать? В сарае, зимой? Измываться над гусями. Ну ладно думаю, может, они улетят. В конце-концов, весной мы приехали, там около порога лежат остатки гуся. По-видимому, одного убили, а другой или раненный или просто от тоски прилетел домой, помер. Это они уже далеко улетали, присоединялись к гусиным стаям. Мы думали, одичают…. Плохо кончилось. Больше я гусей не держала. А сейчас там большая колония серых гусей.

Кузя и Люся. Первые Айновские гуси, высиженные чайками и выращенные людьми. Фото Рюрика Чемякина.

 

            А какой у нас бельчонок был очаровательный! Весной принесли бельчонка крохотного. Где-то нашли его на окраине Кандалакши. Он лазил по траве, чтобы его не сожрали кошки, собаки, рабочие принесли начальнику. Он позвонил в заповедник, не поленился привезти. Я принесла его домой. Ну что делать? Мы уезжаем…. Собрались, поехали на Айновы вместе с бельчонком. Он у нас, наверное, месяц жил невыпускаемый, пока подрос. Потом встает в 5 утра, начинает скакать. Кому охота? А он носится, ему тесно. Встала, открыла форточку – иди. Вот так вот его выгонишь утром, днем он приходит. Поест, поспит на книжной полке, у него было там любимое место и снова где-то бегает. Вечером приходит, все хорошо. Приехали в город, он садится на окошко, смотрит на ту сторону реки, на деревья и плачет. Говорит: «У-у».

            Ну, и собаки наши всегда с нами на Айновы ездили, пекинесы. Дерсуня у нас и родился на Айновых.

              

Птенец канюка и щенок пекинеса Чакли. о. Б.Айнов, 1974 г.

Один раз, в 74-м году, было даже голосование на Айновых. Обычно на нас не обращали внимания, а тут вдруг пришел катер с урной, и мы проголосовали. Конечно, такого исторического события мы не могли пропустить, сфотографировали.

 

 

Там много смешного было. Идет маленький катерок. Вышли мы встречать. Смотрю, там на носу сидят бородатые люди, а на корме матрос с автоматом. Я говорю: «Это что такое?» - «А мы вам привезли геологов» - «А почему вы их привезли под автоматом?» - «А вот нам так приказали».- «Хорошо, если вы их привезли, так сгружайте и матроса с автоматом, пусть он их дальше караулит» - «Нет, - говорит, - нам этого не приказали». Так что там, если какому-то начальству взбрыкнет в голову….

Но нам везло, что начальники были нормальные. Нас там все знали, хорошо встречали, хорошо провожали. И очень грустно сознавать, что мы уже туда не выедем. Там прекрасное место. Я бы, наверное, и одного года не смогла проработать где-нибудь в Лувеньге или на Ряжкове. Это ужасные места. Народ. А у нас там частное владение, считай. Поэтому к нам особо и не лезли. А если лезли, так спрашивали: «А можно?» Щавель там, морошка осенью. Ну, морошку мы разрешали, щавель у нас около дома был. Там было так хорошо…

            Сейчас там и лесника не осталось. И сейчас там вовсю ягоды собирают, естественно. Из Лиинахамаре ездят. Так что – увы. Дураков-то все-таки мало. Молодым нужна квартира, молодым нужна зарплата большая. А мы дураками были. Ну, или энтузиастами. Мы-то ведь все много-много-много лет проработали. Бианки, Бойко, да и Шутова уже давно. Хотя работа здесь всегда была трудная, да и неденежная. Но тогда еще искали людей...

 

Вернуться на главную