Дормидонтов Р. Кандалакшская одиссея // "Юный натуралист" №11, 1977: 22-26.

КАНДАЛАКШСКАЯ ОДИССЕЯ

Юбилею Октября была посвящена совместная экспедиция отряда юннатов Московского Дворца пионеров и журнала «Юный натуралист». Цель экспедиции: сбор гагачьего пуха, наблюдения за птицами, их учет и кольцевание. Место — острова Кандалакшского заповедника в Белом море. Участники: двенадцать ребят (четыре девочки и восемь мальчиков) — ученики седьмых, восьмых и девятых классов из разных биологических кружков Московского Дворца пионеров с руководителями Александром Леонидовичем Кравецким и Валентиной Андреевной Зыковой и корреспондент «Юного натуралиста».

Кандалакшский заповедник — один из самых живописных в нашей стране. Особенно красива входящая в него часть южного берега Кольского полуострова. Горы с огромными сглаженными скалами — лбами, покрытые преимущественно сосновой тайгой, с тундровыми лугами и пятнами снега на вершинах издалека видятся приглушенно синими, с мягкими глубокими тенями в ложбинах. На закате они иногда становятся фиолетовыми, в штормовую погоду темно-синими, пасмурным днем в глубокую разлитую синеву их красок добавляются суровые серые тона. В расщелинах скал струятся рожденные родниками ручьи, местами серые камни густо усыпаны красно-бурыми вкраплениями гранатов, на мочажинах весной расцветают целые ковры фиалок, купавы яркими желтыми огнями горят в тени маленьких болот.

Во второй половине лета на солнечных склонах обильно плодоносят черника, брусника и толокнянка. С прибрежных гор открывается широчайшая панорама залива карельского дальнего берега, больших островов, покрытых лесом, и маленьких скалистых островов, которые здесь называют лудами. Во время отливов обнажается широкая полоса желто-зеленых водорослей— фукусов и камней, густо покрытых домиками — раковинками усоногих рачков балянусов. В воздухе у берега йодисто-соленое дыхание моря смешано с ароматом сосновой хвои.

Есть у заповедника и другие земли: к востоку от Кандалакши, за широкой Порь-ей губой, за лесопромышленным районным центром Умбой простирается в море лесистый Турий мыс. Только на нем (и больше нигде в мире) растет желтый цветок — солнцецвет арктический. На северном краю Кольского полуострова в Варангерфьорде есть еще заповедные низкие Айновы острова, а к востоку от Мурманска — суровые скалистые Семь островов с охраняемыми птичьими базарами.

 

Капризна, изменчива погода у Кольского полуострова: то светит яркое солнце, и ветер гонит белогривые волны по ослепительно синему морю, то вдруг стихает и стекленеет вода залива, то набегают небольшие дождевые, иногда грозовые тучи, то затягивает небо на много дней пелена низких туч, и вдруг прорывается в них и ширится пустота чистого неба.

Штиль может смениться внезапным коротким штормом.

На материке, в тайге и тундре водятся медведи, лоси, северные олени — их встретить непросто. Зато острова, особенно луды, густо населены птицами: гагами, серебристыми и сизыми чайками, крачками, куликами-сороками, чистиками. В солнечную погоду погреться на камни вылезают тюлени. На островах в Баренцевом море гнездятся тупики, кайры, люрики, чайки. День и ночь звучат птичьи голоса... А осенью, зимой «безмолвие и звезды» и пожары северных сияний над притихшими водами, снегами, островами...

Почти обо всем этом мы знали заранее, предвидели назойливость комаров и мошек и рассчитывали на штормовые встряски между островами. Потому и назвали экспедицию Кандалакшской одиссеей.

В самом начале случай разлучил нас, и по его воле основная группа оказалась на островах, в шхерах, перед Кандалакшей, а потом переправилась на острова в Порьей губе. Неказистый и тихоходный катерок заповедника «Люрик», хотя и ремонтировался бесконечно долго в Порьей губе, оказался вполне штормоустойчивым, а его команда: капитан и единственный матрос — показала себя опытными мореходами. Катерок в зависимости от его поведения юннаты называли то «Рюриком», то «Люриком». Название «Люрик» казалось слишком невыразительным по сравнению с грандиозностью путешествия. Судите сами, катер с юннатами дважды пересек Кандалакшский залив почти в самом его широком месте, он доставил их на 54 острова.

Острова — это самое интересное в нашем путешествии; наш отряд прошел, обыскивая каждый квадратный метр нагромождения камней, скользких скал, густой травы, буреломных лесов. Кто-то, характеризуя экспедицию, сказал, что вся она была сплошным приключением: и поимка редких для этих мест гаг — гребенушек, и встреча со свежими медвежьими следами на одном из Кемьлудских островов, и шторм с дождем при переходе из Порьей губы на Кемь-луды, ког да волны перекатывались через палубу «Могучего Рюрика», а уставшие за день путешественники спали.

 

Удивительно разные эти острова. На большом острове Хвойном, покрытом лесом, мы вспугнули три выводка куропаток; на берегу, на камне среди травы, тесно прижавшись друг к другу, сидели покинувшие гнездо птенцы трясогузки. На двойном острове Бабьи луды, соединенном узкой перемычкой, было особенно много птенцов серебристых чаек, искусно прятавшихся среди камней. То и дело с разных сторон медленно двигавшейся цепи учетчиков слышалось: «Кольцо, два кольца!» Александр Леонидович едва успевал записывать данные кольцевания. На следующем острове, поросшем березами, оказалось несколько петухов тетеревов, собравшихся, очевидно, на линьку. За «тетеревиным» последовал остров «заячий». Наверное, зайцы-беляки попали на него еще зимой, да так и остались.

Главным в нашей работе на островах был учет гнезд гаги и сбор пуха из гнезд, покинутых птенцами. Гнезда чаще всего были очень хорошо замаскированы той естественной обстановкой, которая их окружала: мы находили их между камнями и среди травы, среди выброшенных на берег древесных стволов, под ветвями молодых елочек или можжевельника. Одно гнездо мы нашли в старом, выброшенном морем ящике. Встречались гнезда и плохо замаскированные. Яйца в них обычно были расклеваны чайками. Чем меньше времени оставалось до выведения птенцов, тем упорнее сидели гаги на яйцах. Иногда насиживающих птиц невозможно было разглядеть, и тогда они неожиданно и шумно вырывались почти из-под самых ног. Если же увидеть гагу удавалось заранее, такое гнездо мы обходили. Только что появившиеся на свет птенцы не сразу покидали гнездо. Некоторое время они лежали, обсыхая, беспомощно уткнувшись в пух. Таких птенцов мы старались как можно скорее обойти стороной, чтобы дать возможность матери вернуться к нуждающимся в ее тепле детям. Собираемый нами пух был не только легким, но и теплым. Недаром из него делают самую легкую и самую теплую одежду для полярников.

Закончив дневную работу на островах,

мы обедали, отдыхали, а особенно храбрые даже купались. Говорят, температура воды была градусов тринадцать-пятнадцать. Потом заполняли дневники. Под наблюдением Валентины Андреевны у всех регулярно измеряли давление: интересно было знать, как быстро участники экспедиции акклиматизируются в Заполярье.

Ребята, оставшиеся в лагере в качестве дежурных и поваров, при ограниченном выборе продуктов всегда старались перещеголять друг друга в кулинарном искусстве. И надо сказать, что при «острейшем самокритичном отношении к себе блюда им, как правило, удавались на славу.

 

Но вот под придирчивым контролем орнитолога заповедника Валентина Дмитриевича Коханова пройдены все отведенные нашей группе острова. Последние дни на «Великом» были дождливыми и холодными. Ребята осмотрели развешанные на острове дуплянки и зарегистрировали всех гнездящихся в них птиц. В одном из си-ничников были недавно появившиеся на свет птенцы трясогузки. Однажды утром ребята пришли страшно расстроенные: птенцы, казалось, умирали. Они едва шевелились, были необычно холодными, и сквозь отрастающие перья особенно явственно проглядывалась синева кожи. Каково же было общее удивление, когда вместе с возвращением дневного тепла ожили птенцы и стали активно требовать

корма. Видимо, птички на Севере приспособились переносить внезапные и резкие похолодания.

На прощание свое искусство ловли рыбы показала нам скопа. Она зависла метрах в десяти над поверхностью воды, сложила крылья и вниз головой плюхнулась в море, а через несколько секунд так же неожиданно взлетела из-под воды с небольшой рыбой в когтях.

Море проводило юннатов очередным штормом. Возвращались они снова через Кандалакшу и в управлении заповедника отчитались за проделанную работу. За время обхода островов они обнаружили 1031 гнездо, окольцевали 296 птенцов разных чаек и собрали четыре с половиной больших бумажных мешка гагачьего пуха. Во время путешествия все вели дневники. Аня Мягкова не расставалась с гербарной папкой, Илья Мещерский определял найденных в полосе отлива моллюсков, Сергей Баптиданов регистрировал всех встреченных птиц.

 

Кандалакшская одиссея закончилась, но ребята долго еще будут вспоминать и матовую белизну белых заполярных ночей,

и суровую красоту беломорских луд, и штормовые волны, перехлестывающие палубу катерка.

Завершилась экспедиция московских школьников. И сегодня среди экспонатов Дворца пионеров на Ленинских горах, собранных к 60-летию Великого Октября, достойное место занимают отчеты ребят, которые с честью выдержали экзамен на настоящего следопыта и натуралиста. В копилку пионерских дел к великому празднику нашего народа вошла и эта экспедиция московских юннатов.

Р. Дормидонтов

Вернуться на главную