Кошкина Т.В. 1966. Заповедник «Семь островов» // "Охрана природы". М., "Просвещение". Стр. 104-129.

Татьяна Васильевна Кошкина - научный сотрудник Кандалакшского заповедника с 1951 по 1960 г. В 1953 и 1954 гг. работала на «Семи островах».

Окончила Биофак МГУ, каф. зоологии позвоночных (1947). К.б.н. «Сравнительная экология рыжих полевок в северной тайге» (1953). Март 1942 - март 1943 мл.коллектор Ленингр геол-разв. партии. Июль 1947 - октябрь 1951 и.о. ст.н.с. Лапландского гос.заповедника. В октябре 1951 г., в связи с ликвидацией Лапландского заповедника, переведена в Кандалакшский заповедник. С октября 1951- и.о. ст. научн.сотр., с 1958 по 1960 гг. научный сотрудник Кандалакшского заповедника. В 1953 и 1954 гг. работала на Семи островах по теме "Основные особенности экологии гаги на островах Баренцева моря". С 1955 г. работала по теме "Распределение и динамика численности мышевидных грызунов на Кольском полуострове в связи с их эпидемиологическим значением".

 Заповедник «Семь островов»

Заповедные «Семь островов» расположены в Баренцевом море вблизи побережий Восточного Мурмана, в нескольких часах езды на пароходе от г. Мурманска. Название заповедника дано по числу островов, которые были заповеданы с 1938 г. Сначала это был самостоятельный заповедник, а с 1951 г. стал филиалом Кандалакшского.

Это особый мир птиц, суровых скал, тундровой растительности и безграничного морского простора. Десятки тысяч птиц гнездятся на скалах. Такие скопления птиц на гнездовье образно называются «птичьими базарами». Птицы на охраняемых островах совсем не пугливы. Много интересного можно увидеть, наблюдая их жизнь в июне — июле, во время гнездования и выкармливания потомства. Для сотрудников заповедника это самое горячее время: надо провести полный учет гнезд на островах, окольцевать птенцов и взрослых птиц, сделать новые наблюдения, собрать гагачий пух. В полевой работе сотрудникам помогают приезжающие на лето студенты и юннаты. Жилье и лаборатория находятся в доме на берегу острова Харлов. Отсюда выезжают на другие острова на большой моторной лодке.

 ...Начало июля. Короткое северное лето в разгаре. Наступило время учета гагачьих гнезд и сбора пуха. Выдался ясный тихий день, редкий для этих мест. Научный сотрудник, наблюдатели, студенты и юннаты — все спешно готовятся к предстоящей работе. Приготавливаем мешки и рюкзаки для пуха, записные книжки, большой сачок из дели[1] для отлова гаг, кольца для птиц, заряжаем фотоаппараты. Берем с собой еду на два дня, котелок, плащи и теплые куртки, спускаемся к берегу. Грузимся на моторную лодку, заводим мотор и выезжаем на самый дальний остров — Большой Лицкий, в 22 км от острова Харлов.

 Немного отъехав от берега, останавливаемся на несколько минут, чтобы полюбоваться подводной жизнью. Только при полном штиле сквозь прозрачную зеленоватую воду отчетливо видно дно с причудливыми зарослями водорослей, усеянное моллюсками, лиловатыми шариками морских ежей, желтыми, розовыми и темно-красными морскими звездами. Видны также проплывающие рыбы и медузы разных форм и размеров.
Когда мы вышли из-под защиты островов, подул ветер. Заглушаем мотор и поднимаем парус. Как приятно бесшумно скользить по воде! Слышишь только плеск разрезаемых лодкой волн и крики птиц. Вдали пароходы и островки словно вытянулись, оторвались от воды и повисли в воздухе. Это мираж, который можно наблюдать только в особо тихие и теплые дни. «На море нынче праздник», — говорят наши наблюдатели — бывшие рыбаки.

 По пути мы заехали на остров Кувшин, чтобы проверить, что делается там на базарах кайр и скоро ли можно будет кольцевать птенцов. По южному, более пологому склону мы поднимаемся на купол острова, а затем, держась за веревку, спускаемся на верхние карнизы базара с северной стороны острова. На каждом уступе или карнизе скал, обрывающихся в море, вплотную друг к другу сидят рядами кайры — их тысячи. Спина и голова у птиц черные, а грудь и брюшко ослепительно белые. Поэтому кайры резко выделяются на сером фоне камня. Местами на небольших выступах скал прилепились гнезда чаек-моевок. В верхней части базара, там, где мощный слой торфа прикрывает каменный купол острова, темнеют норы тупиков. Слышится неумолчный птичий гомон, хриплые гортанные крики кайр покрывают все другие голоса.

Вспугнутые нами, насиживающие кайры слетали с ближайших карнизов. На каменных уступах мы увидели крупные яйца разнообразной яркой окраски: синие, голубые, зеленые, почти белые с темно-коричневыми, бурыми штрихами и пестринами, нередко образующими сложный рисунок. Скорлупа яиц толстая, прочная и сильно пористая. Грушевидная форма крупного яйца кайры предохраняет его от скатывания — при толчках оно вращается на месте. Кайра откладывает единственное яйцо на голый камень, самец и самка обогревают его по очереди, накатывая на перепонки своих лап и ложась на него грудью.

Только при испуге или во время драки кайра покидает свое яйцо. Этот момент давно караулят большие морские чайки и поморники, сидящие поблизости и высматривающие добычу или пролетающие мимо. Хищник бросается к открытому яйцу и спешит отнести его в сторону, чтобы расклевать и выпить. При гибели ненасиженного яйца или в самом начале его насиживания кайра вновь откладывает яйцо, иногда так до трех раз, и все же выводит птенца.

Из некоторых яиц уже вылупились кайрята. Они покрыты темным густым коротким жестким пухом, хорошо защищающим их от сильных холодных ветров. Уже через сутки птенцы начинают передвигаться по карнизу и при опасности сбиваются в одну плотную кучку. Родители то и дело таскают им рыбу. Со скалы интересно наблюдать, как взрослые кайры ныряют, добывая мелкую рыбешку для птенцов. В прозрачной воде хорошо видны ныряющие птицы. Они быстро плывут под водой, работая короткими крыльями, как веслами, и настигают жертву. С пойманной песчанкой или мальком трески кайра возвращается на карниз и засовывает рыбку в широко раскрытый клюв голодного птенца. Иногда тот долго и с трудом заглатывает рыбу, ведь она всего раза в два меньше его самого.

Скоро можно будет начинать кольцевание птенцов. Но пока оставляем базар и отправляемся дальше. Подъезжаем к острову Лицкому, где гнездится много гаги. Начинаем учет гагачьих гнезд. Выстроившись шеренгой и стараясь сохранить между собой одинаковое, небольшое расстояние, начинаем «прочесывать» остров, внимательно осматривая углубления и укрытия. Все найденные гнезда отмечаем в журнале.
Большинство гагачьих гнезд уже опустело. Найдя гнездо, вынимаем из него мягкий буровато-серый пух и кладем пух в мешок. Этот пух гага выщипывает из своего брюшка перед откладкой яиц и выстилает им гнездо. Он не разлетается на ветру, как пух других видов водоплавающих птиц. Особое свойство гагачьего пуха объясняется строением отдельных его пушинок: многочисленные тонкие мягкие волоски каждой пушинки имеют на своих концах цепкие крючочки. «Крючки» соседних пушинок крепко сцепляются между собой и не дают им разъединиться. Это — полезное приспособление в условиях гнездования северных уток на морских островах, где господствуют сильные ветры.

Гага редко и лишь ненадолго сходит с гнезда кормиться, прикрывая на это время яйца серым пухом, а к концу насиживания совсем его не покидает. Поэтому за 28 дней насиживания гага сильно худеет. Оставлять же гнездо опасно. Множество хищных чаек и поморников подстерегает этот момент, чтобы полакомиться яйцами. Вспугнутая гага, срываясь с гнезда, не прикрывает яйца пухом, и они хорошо заметны чайкам и поморникам, высматривающим с воздуха добычу. Нередко встречаются разоренные гнезда, в которых яйца расклеваны, выпиты или растащены хищниками. Иногда удается увидеть летящего поморника, несущего в лапах гагачье яйцо. В период гнездования гаги, особенно в начале насиживания, когда птицы более пугливы, следует как можно меньше ходить по островам; надо стараться осторожно обходить гнезда, чтобы не спугнуть наседку. Поэтому учет гагачьих гнезд проводится после того, как большинство гагачат вывелось и спустилось на воду. А когда мы спугиваем с гнезда еще насиживающую гагу, то, забрав пух, прикрываем яйца сухой травой, чтобы их не заметили хищники. По пути нам попадается интересная торфяная кочка в виде гриба; ее так и называют здесь торфяниковым грибом. Под укрытием такой кочки часто устраивает гнездо гага. С гнезда при нашем приближении сходит гага, беспокойно наблюдая за нами с ближайшего бугра. В гнезде надклюнутые яйца, из них слышен слабый писк. Стоит нам лишь немного отойти, как гага спешит вернуться к гнезду.

Мы подходим к очень интересному гнезду, принадлежащему серебристой чайке, в нем вывелись два птенца чайки и два гагачонка! Это гнездо я нашла еще две недели назад при посещении острова. Тогда в гнезде было по два яйца гаги и чайки и их насиживала серебристая чайка. Очевидно, чайка заняла гнездо, в которое гага успела перед этим отложить два яйца; чайка стала насиживать свои и чужие яйца. Теперь мы подоспели вовремя. Недавно вылупившимся птенцам чайка таскает рыбу и крабов, но этот корм пригоден только для ее птенцов, гагачата же остаются голодными. Вынимаем гагачат из гнезда и пускаем их на воду, где поблизости плавает гага с выводком. Вскоре два гагачонка — сироты присоединяются к выводку.

Бурая окраска гаги с более светлыми пестринами хорошо сливается с окружающими торфяными кочками, сухой прошлогодней травой и темными камнями. Наседка неподвижна на гнезде, что делает ее незаметной для врагов. Надо очень внимательно осматривать все вокруг себя, чтобы заметить насиживающую птицу. Приближаюсь почти вплотную к гаге, сидящей на гнезде за кочкой. Фотографирую ее, а затем быстрым взмахом сачка накрываю птицу. Вынув гагу из сачка, надеваю ей на лапку кольцо и выпускаю. Она ведет себя на удивление спокойно. В гнезде пять недавно вылупившихся гагачат — мать скоро к ним вернется.

Только одни сутки остаются птенцы в гнезде после вылупления. В некоторых гнездах гагачата уже обсохли и окрепли настолько, что, будучи испуганы, выскакивают из гнезда и бегут за своей матерью; та подзывает их и ведет к воде. Здесь они чувствуют себя гораздо спокойнее и увереннее. В первый же день гагачата научаются нырять. Вместе с матерью они скрываются под водой от хищников и добывают здесь корм. По тревожному сигналу гаги птенцы собираются вокруг нее плотной кучкой и следуют за ней в более укромное место или все одновременно исчезают под водой. Гагам не приходится искать корм, он везде в изобилии. Ныряя или только опуская в воду голову, гага отдирает клювом (он у нее с зазубренными краями) моллюсков, сидящих на камнях и водорослях. Взрослые гаги больше поедают крупных мидий, а птенцы глотают мелких литторин и часто лакомятся гаммарусами. Раковины моллюсков заглатываются гагой целиком, они дробятся в ее мускулистом желудке, выстланном твердой оболочкой. Мягкие части моллюска перевариваются, а осколки раковины выбрасываются с пометом.

Идем дальше. В траве затаился пуховый птенец серебристой чайки; берем его и надеваем кольцо на лапку. Вскоре попадаем в небольшую колонию крачек. Крачки — мелкие чайки с узкими длинными крыльями. Они всполошились и с пронзительными криками налетают на нас; некоторые пролетают совсем низко над нами, а самые смелые на лету ударяют людей острым клювом по голове. Для тех, кто без шапки, это довольно чувствительно. Невольно наклоняешь голову и стараешься поскорее уйти с территории отважных защитников гнезд. А гнезда, выстланные сухой травой, находятся тут же рядом. В некоторых гнездах по 2-3 маленьких яичка, в других вылупляются птенцы. Они еще совсем беспомощны и некрасивы, но уже завтра превратятся в пушистые, быстро бегающие комочки. Встречаются также птенцы в возрасте нескольких дней; при нашем приближении они затаиваются в траве и камнях или пускаются в бегство. Некоторые птенцы, те что покрупнее, бросаются в воду ближайшего озерка, уплывая подальше от людей. Там они в безопасности: вода слишком холодна, мы не решаемся войти в нее и поймать крачонка с тем, чтобы его окольцевать.

При обходе острова находим маленькие гнездышки с птенцами луговых и краснозобых коньков, пуночек, каменок. Пуночки выводят птенцов только здесь, на севере. Южнее, в районе Кандалакши, в центральной части Кольского полуострова, стайки этих птиц появляются лишь на пролете. Ранней весной, в апреле, стаи летящих с юга пуночек задерживаются там на несколько дней. Они часто кормятся на дорогах вблизи поселков; затем спешат дальше на север, к местам гнездовий.

По всему острову попадаются пуховые птенцы серебристых, больших морских и сизых чаек. Ловим их и кольцуем.

Время за полночь, но солнце продолжает светить. Громадный красный шар застыл низко над горизонтом, скоро он опять начнет подниматься. В мягких красноватых лучах потускневшего ночного солнца необыкновенно хороши зеленые склоны острова с озерком, скалы и морские волны, рассыпающиеся у берега золотыми и розовыми брызгами. Вот солнце заслонили легкие перистые облака и окрасились в розовые, пурпурные и золотистые тона. Полоса чистого неба у горизонта нежного зеленоватого цвета. Морской простор переливается синими, голубыми, розоватыми или стальными оттенками.

Вдали выделяются темные силуэты островов. Забываешь, что находишься в реальном мире; кажется, что попал в сказочное царство. Стараешься не нарушать торжественного спокойствия и величия природы. Хочется вобрать в себя всю красоту и надолго ее запомнить.

Немного передохнув и перекусив на берегу у лодки, возвращаемся к учету гнезд. Надо спешить, пока погода хорошая. Наконец, весь остров обойден, работа закончена. Уставшие люди перед возвращением домой хотят немного отдохнуть. Устроившись поудобнее на брезенте и на плащах между мягкими моховыми кочками, быстро засыпаем. Однако нас пробуждает тревожный шум приближающейся бури. Торопливо собираемся, стаскиваем лодку в воду по скользким камням, заводим мотор и отправляемся в путь. Только бы успеть добраться домой до шторма. Море еще почти спокойно, но над горизонтом нависли тяжелые черные тучи, они быстро приближаются, шум все нарастает. Море и небо мрачнеют, поднимается ветер. Падают первые крупные капли дождя, усиливаются волны, и на них появляются белые гребешки. Надо держать лодку поперек волн и стараться проезжать вблизи островов с заветренной стороны. Когда же мы выходим на открытое место и набежавшая волна ударяет о борт лодки, то всех обдает соленой водой, наши ноги оказываются в ледяной воде. Приходится спешно отливать воду ведрами, они всегда наготове. Однако капитан и моторист нашей моторной доры — опытные моряки. Один из них следит за исправной работой мотора, другой сидит у руля и уверенно ведет лодку наперерез волнам. Дальше, за островами, море становится зловеще черным с белыми пенящимися гребнями волн.

Но мы, к счастью, уже подходим к Харлову. Прибойной волной нашу лодку стремительно выносит далеко на берег, слышен сильный скрежет киля о камни. Лодку оттаскиваем еще дальше на берег, иначе ее разобьет, как скорлупу.
Шторм разыгрывается не на шутку. Три дня бушует океан. Рейсовый пароход, везущий нам почту, проходит мимо, так как к нему не могут выехать на лодке. Съедены продукты, однако делать нечего, переправиться в поселок на материк невозможно, приходится ждать, когда кончится шторм. Даже большие рыболовные тральщики отстаиваются под южными берегами островов.

Качание на морских волнах подходит к концу. Приближаемся к острову Зеленецкому. Отыскиваем заветренную губу, куда безопасно можно ввести лодку. Время отлива. Приходится выходить из лодки с большой осторожностью: обнажившиеся камни покрыты мокрой слизью и водорослями и очень скользки. Развертываем трос на всю его длину и надежно закрепляем лодку, спустив якорь.

Интересно немного побродить по литорали[2] во время отлива; она кишит жизнью. Почти под каждым сдвинутым камнем копошатся мелкие рачки гаммарусы. Это излюбленный корм чаек, куликов, гаги и других птиц. Камни покрыты буро-зелеными фукусами. Каждое ответвление этих водорослей несет на своем конце пузырек, наполненный воздухом. Когда наступаешь на фукусы, пузырьки с треском лопаются. Воздушные пузырьки — приспособление для поддержания водоросли в воде в вертикальном положении. Камни и фукусы покрыты огромным количеством моллюсков разных видов; больше всего черных и синеватых двустворчатых мидий и коричневых, желтых и розовых литторин, имеющих вид маленьких плоских катушек. Местами двустворчатые моллюски сидят, плотно прижавшись друг к другу, сплошь покрывая камни; такие скопления называют мидиевыми щетками или банками. Нахожу между камнями и беру на память выброшенные прибоем красивые створки крупных раковин морского гребешка ярко-розового цвета. Серые камни усеяны белыми известковыми домиками усоногих рачков балянусов; они нередко прирастают к панцирям крабов и к створкам крупных мидий.
Среди камней медленно передвигаются крабы. Если неосторожно возьмешь в руки крупного краба, то он так стиснет палец огромной клешней, что с трудом удается разжать ее, а на пальце останутся синяки или даже шрамы. А вот лиловатые колючие шарики морских ежей и яркие морские звезды разных размеров, окраски и с разным количеством лучей. Самых красивых морских звезд отбираем для музея Кандалакшского заповедника.
Морские чайки подбирают литоральных животных и таскают своим птенцам. Около их гнезд можно видеть остатки панцирей крабов и морских ежей, створки раковин моллюсков. Рыба и литоральные беспозвоночные — это неограниченные запасы пищи для морских колониальных птиц.

Поднимаемся по склону острова, покрытого мощным слоем торфа. Остров Зеленец славится колониями тупиков. Среди яркой зелени и белых цветов кохлеарии[3] и ромашек темнеют многочисленные норы этих своеобразных птиц, а рядом сидят и обитатели нор. Они похожи на искусно сделанные и ярко раскрашенные игрушки. Коренастое плотное тело с короткими крыльями, крупные лапы с широкими перепонками, непропорционально большая округлая голова с широким вертикально сплющенным клювом. Окраска очень ярка и контрастна: белые грудь и брюшко, черные затылок и спина, красные лапы, голубые круги вокруг крупных глаз, щеки серо-голубоватого оттенка, красная и голубая полоса на клюве. Мощным клювом и с помощью лап тупик роет в торфяном слое нору. Длина ее достигает 2,5—3 м; в конце находится гнездовая камера, в которой птица откладывает одно или два белых яйца. Насиживают самец и самка, так проходит около месяца. Вылупившимся птенцам родители носят рыбу. Не менее 40 дней птенцы остаются в темной норе. Молодые тупики, покинувшие гнезда, сразу же становятся самостоятельными, они способны летать и, ныряя в море, ловить рыбу.

Яйца и птенцы тупиков в их убежищах хорошо защищены от хищников. На взрослых же птиц нередко нападают враги. На скале острова вблизи колонии тупиков построила гнездо пара воронов. Своим прожорливым птенцам они перетаскали немало тупиков и других птиц, гнездящихся на этом острове, а также и на соседнем. Под гнездом ворона образовалось целое кладбище из костей, крыльев, лап тупиков, чистиков, чаек. Иногда переполох среди колониальных птиц поднимает крупный сокол-кречет, прилетающий на острова за добычей с материковой тундры, где он гнездится. Этот сильный хищник хватает и кайр, и чистиков, и тупиков, и чаек.

Мы проводим учет гагачьих гнезд на Зеленецком острове и кольцуем птиц, подмечая много интересного в их жизни. Заканчиваем работу и спускаемся к лодке. Она уже далеко от берега: за время нашего пребывания на острове произошел полный прилив. Вся морская живность и водоросли скрылись под водой. Хорошо, что конец троса закреплен за камень высоко на бугре; перебирая его, подтягиваем лодку.

Два раза в сутки сменяются прилив и отлив. Во время прилива вода поднимается более чем на метр. Если берег обрывист, то полоса литорали узкая; там же, где берег полого спускается к морю, ширина периодически обнажающейся прибрежной полосы достигает нескольких десятков метров.

Время близко к полуночи, но жизнь на острове продолжается. Редко взмахивая широкими крыльями, летают серебристые и большие морские чайки; стремительно проносятся темные поморники; тупик тащит рыбу своим птенцам. На камнях у воды расселись черные чистики с белыми зеркальцами на крыльях и ярко-красными лапками. Но все же на острове стало потише, нет такого птичьего гама, как было днем.

Забираем свои пожитки и собранный гагачий пух и отправляемся, на моторке домой, на остров Харлов.

Проезжая мимо каменистых «корг»[4] мы спугнули лежавших не них тюленей тевяков. Их было около двух сотен. Морские звери подняли головы, привстали на передних ластах, и один за другим побросались в воду. Они довольно долго плыли за нашей лодкой. Нырял и выставляя свои блестящие спины и головы, а иногда почти целиком выпрыгивая из воды, тюлени с любопытством наблюдали за нами. А мы совсем близко видели их большие округлые головы, добродушные физиономии с огромными и, казалось, выразительными глазами.

Кроме тюленей, на море иногда посчастливится увидеть дельфина — морскую свинью и очень редко — сельдяного кита и касатку.

Как-то мы нашли на берегу острова Вешняка нору выдры; на камнях вблизи норы было много остатков съеденных ею рыб. Раза два мы видели и самого зверя, проплывающего вдоль берега острова. Не раз мы замечали горностая, который лакомится на островах птичьими яйцами и ловит птиц.

Интересен маленький зверек лемминг, которого называют здесь пеструшкой или северной мышью. Когда мы подъехали к Харлову, то даже вблизи дома в траве то и дело мелькали эти черно-желтые зверьки. Норки их уходят под камни и торфяные кочки, а рядом заметны погрызенные мох и трава.

Если подойдешь близко к леммингу и попытаешься его схватить, он не убегает, а приподнимается на лапках, запрокидывает голову скалит зубы, громко верещит и даже наскакивает на человека, пытаясь напугать. Зверьки имеют мягкий пушистый мех и привлекательны на вид.

Это был как раз год необычайно большого размножения леммингов в тундре на материке. Они служили там богатой пищей песцу, лисице, горностаю, а в лесах также кунице. В некоторые же годы лемминги вымирают, сохраняясь лишь в немногих небольших участках тундры. Тогда хищные звери голодают; горностаи начинают поедать ягоды и охотиться на птиц, лисицы выходят из тундры к поселкам и побережью моря, где подбирают отбросы, а песцы совершают дальние миграции в поисках корма. В такие годы численность пушных зверей резко сокращается. Пеструшка относится к особому виду мышевидных грызунов. Научное название ее «норвежский лемминг». Она водится в тундре и горах на Кольском полуострове, а также в Норвегии; Швеции и Финляндии, встречается и на самых крупных островах Баренцева моря.

Наконец-то мы дома. Усталые, но полные разнообразных интересных впечатлений, засыпаем как убитые до следующего дня.

Утро ясное и тихое. Сегодня начнем кольцевать моевок на базарах. Надо хорошо подготовиться к этой трудной и опасной работе, требующей большой смелости и ловкости. Проверив капроновый трос, исправность веревочного трапа, захватив стальной лом, пожарный пояс, связки колец и записные книжки, отправляемся к базарам. Они расположены у северного скалистого берега самого большого острова — Харлов. Приходится пересечь весь остров. Он имеет в диаметре около 1,5 км. Справа остаются глубокие расселины берега, хаос нагроможденных камней, причудливой формы скалы (одна из них имеет форму ворот). Вдоль каменистого берега — узкая полоса колосняка, его называют здесь северной пшеницей. Говорят, что раньше поморы собирали зерна этого крупного злака, перемалывали и использовали при выпечке хлеба, добавляя в муку.

Центральная часть острова — довольно плоская тундра с озерком. Среди вороничного и морошкового покрова вкраплены подушкообразные дерновинки типично тундровых растений с мелкими листочками и цветками в виде звездочек. Лишайники различной формы и оттенков образуют причудливые узоры на обнаженных камнях. Яркий зеленый ковер морошки пестрит нежными белыми цветами; позднее, в августе, он будет усыпан крупными, вначале красными, а затем желтеющими ягодами. Они очень приятны на вкус, и их без труда можно набрать целое ведро, почти не сходя с места. Осенью местные жители выходят в тундру и заготавливают эти ягоды на зиму, наполняя ими бочки.

В ложбинке у ручейка, куда мы спустились, характер растительности совершенно преобразился. Здесь довольно богатое разнотравье с яркими цветами: желтая купальница, фиолетовая герань, красный иван-чай, голубые колокольчики, белые цветки с черными серединками шведского дерена. Берег ручья красиво окаймлен бордюром калужницы с ярко-желтыми цветами и крупными глянцевитыми темно-зелеными листьями. Только в таких местах, хорошо защищенных от северных ветров, встречаются низкорослые кустики ивняка, можжевельника и карликовой березки. Высота их не превышает одного метра. Правда, карликовая березка растет местами и на каменистых, открытых для ветра склонах, но там ее не сразу заметишь: тонкие веточки с маленькими округлыми листочками стелются, плотно прижимаясь к земле. Это защищает растение от сильных холодных ветров.

На озерке посреди острова спокойно плавает краснозобая гагара. Она сегодня молчит, что радует наших наблюдателей. Признак хорошей погоды, говорят они. Иногда гагара долго и заунывно кричит; ее крик напоминает то ауканье, то громкий плач ребенка вдали. В таких случаях местные жители ждут плохой погоды — шторма или дождя. На берегу озера у самой воды гнездо гагары. В нем два крупных яйца шоколадного цвета с редкими пестринами.

Наконец, подходим к месту наших работ у северного берега острова Харлов. Скалистый берег возвышается на 100—130 м над уровнем моря. Его рассекают узкие, глубоко вдающиеся в остров ущелья. Эти расщелины почти с отвесными каменными стенами служат местом гнездования морских колониальных птиц. Вдоль северного берега острова семь таких птичьих базаров. Останавливаемся у крайнего, Леонтьевского, базара. Он назван по имени человека, разбившегося при собирании яиц еще до организации заповедника.

Базар моевок в расщелине у северного берега острова Харлов. Фото автора.

Верхние части базара выделяются темной сочной зеленью, усыпанной белыми цветами. В таких участках, где торф обильно удобрен птичьим пометом, пышно разрастаются кохлеария и ромашка, а среди них виднеются норы тупиков. Но ниже голые серые скалы совершенно лишены растительности. Здесь царство чаек-моевок. На малейших выступах отвесных скал лепятся крупные гнезда этих птиц, построенные из сухой травы. В гнездах по 2—3 птенца. Пуховичков родители кормят отрыгнутой, полупереваренной пищей, опуская клюв в глотку птенца, который запрокидывает голову и просит есть. Оперяющимся птенцам моевки начинают таскать мелкую рыбу и рачков гаммарусов. В щели базара постоянно снуют моевки, улетающие за добычей в море и возвращающиеся к своим гнездам. Молодые моевки остаются в гнезде, пока не достигнут размера взрослых птиц и не будут способны хорошо летать. Если молодая моевка покинет гнездо раньше времени, ее ждет неминуемая гибель. Птица с еще недостаточно окрепшими крыльями не в. состоянии вылететь из щели базара и сесть на более спокойную поверхность открытого моря. Она быстро снижается и попадает в бурлящие воды, заключенные в теснину. Беспорядочные волны прибоя начинают швырять птицу и разбивают ее о камни.

Первое время после вылета из гнезд моевки держатся поблизости от базаров, иногда возвращаясь на гнезда. В определенные часы суток стаи моевок покидают базар, отправляясь на кормежку в море, где птицы ловят рыбу в наиболее кормных местах. Примерно в одно и то же время моевки возвращаются на отдых.

Кое-где среди колоний моевок более удобные плоские карнизы заняты рядами кайр. Нередко между соседями базара возникают драки. Но среди них существует и помощь друг другу. Кайра, прилетевшая с рыбой к своему птенцу, может отдать ее соседнему, более голодному, который настойчивее пищит и просит есть. Поэтому птенец, оставшийся без родителей, не погибнет от голода — его выкормят соседи. А если над базаром появится хищник — ворон, дербник или кречет, поднимаются тучи чаек, кайр, тупиков и других базарных птиц; с резкими криками они со всех сторон атакуют врага и сообща прогоняют его. Следовательно, колониальное гнездование открыто гнездящихся морских птиц полезно для них, оно способствует их благополучию и успешному выращиванию потомства.

Осмотрев базар, видим, что птенцы уже достаточно подросли; можно начинать кольцевание. Надо максимально облегчить и обезопасить работу кольцевалыциков. Один из работников закрепляет лом у верхнего края расщелины, втыкая его глубоко в торф и заклинивая между камнями. К лому крепко привязываем трап, спуская его вниз со скалы. Наблюдатель садится у лома, для безопасности закрепляя конец веревки от трапа еще вокруг своей ноги или пояса. В руках он держит капроновый трос, конец которого привязывают к поясу другого работника, приготовившегося к спуску. Предварительно он получил кольца, номера которых переписаны у меня в записной книжке. Затем начинается спуск по трапу в глубокую щель. Местами трап ложится на выступы скалы, но чаще свободно болтается в воздухе, раскачиваясь от ветра и движения человека. Постепенно спускаясь вниз, наблюдатель вынимает птенцов моевок из всех гнезд, до которых он может дотянуться. Надев кольцо на лапку птенца, он осторожно кладет его обратно в гнездо. А под ним, в ущелье, на глубине 40—50 м морская вода кипит и пенится, гулко раздаются мощные удары волн о камни.

Спуск трапа. Фото автора.

Нижняя часть трапа висит против большой ниши в скале, облепленной гнездами моевок, но, к сожалению, до них не дотянуться. Тогда наш работник начинает раскачиваться на трапе, как на качелях. В то время, когда трап приближается к нише, он выхватывает птенца из гнезда, а в следующий раз опускает его обратно с кольцом на лапке. Для этого требуется акробатическая ловкость. Однако следующая ниша оказывается слишком глубокой, и гнезда недоступны с трапа. Наш отважный и ловкий наблюдатель покидает трап, перебирается на уступ скалы и карабкается по нише, кольцуя там птенцов; затем он возвращается обратно к трапу. К счастью, кольцующего надежно поддерживает капроновый трос, прикрепленный к надетому на него пожарному поясу. Другой работник, который держит этот трос и сидит наверху, не видит кольцующего, переговариваться с ним он также не может. Шум прибоя и клокочущей морской воды в узкой расщелине, а также пронзительные крики множества испуганных птиц совершенно заглушают голоса людей. Приходится объясняться знаками. Я стою наверху у противоположного края щели, внимательно слежу за кольцующим и рукой передаю его знаки о необходимости спуска или подъема. Работник, сидящий напротив у лома, в соответствии с этими знаками ослабляет или подтягивает веревку, прикрепленную к поясу кольцующего.

Наконец, наблюдатель вылезает из щели, перепачканный пометом чаек. Одежда его порвалась, зацепившись за острый камень. Ему надо отдохнуть. К следующему спуску готовится другой. Трап переносят дальше и снова закрепляют. Так приходится проделывать много раз, пока не будут окольцованы птенцы на скалах обеих сторон расщелин и на других базарах. На это потребуется несколько дней напряженной работы. Хорошо, если погода будет благоприятной. Кольцевание идет намного скорее, когда пригревает солнце и тихо. Сильный холодный ветер, напротив, очень мешает работе. В такие дни при спуске по трапу теплая одежда стесняет движения, быстро застывающие руки плохо действуют.

После того как мы окольцуем птенцов моевок на всех базарах Харлова и запишем в журналы результаты работ, перейдем к кольцеванию птенцов кайр на острове Кувшин. Здесь трап не нужен. Спускаешься на карнизы базара, придерживаясь за веревку, закрепленную наверху. На широких уступах можно окольцевать сразу по нескольку десятков птенцов. Затем осторожно перебираешься на соседние и нижние карнизы. Вверх карабкаешься с помощью веревки.

После десятичасовой работы выбираемся с карнизов, чтобы немного отдохнуть и позавтракать. Вспоминаем, как нам пришлось раз задержать браконьеров на базаре кайр. Теперь птичьи базары больше не беспокоят любители птичьих яиц, так как птенцы вывелись. Но три недели назад приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы защитить птичьи колонии от браконьеров. К сожалению, они до сих пор встречаются. Каждый, кто любит природу, должен вести с ними борьбу.

В период массовой откладки яиц мы опасались за сохранность кладок на базарах Кувшина, ведь он находится довольно далеко от нашего жилья на Харлове. Поэтому для охраны птичьих гнездовий решили поселить на острове Кувшин нашего наблюдателя. Поставили палатку, отвезли запас пищи, дров и бочку пресной воды. Оставленный на острове наблюдатель провел там в одиночестве две недели. Собирались проведать его, снабдить свежей пищей и водой, но поднялся такой сильный шторм, что мы не смогли выехать на моторной лодке. По нашей просьбе через несколько дней наблюдателя сняли с острова рыбаки, подъехав туда на большом судне. На базарах острова Кувшин мы смогли окольцевать более двух тысяч птенцов кайр.

Из-за спустившегося к вечеру тумана нам пришлось раньше прекратить работу и возвращаться домой. Лазить по уступам скал возможно только в сухую погоду. Во время тумана и после дождя каменные, плоские, часто наклонные карнизы, местами покрытые отсыревшим птичьим пометом, становятся очень скользкими; на них не удержаться, а если сорвешься, то полетишь на несколько десятков метров вниз и разобьешься о скалы. Поэтому, как только начинает спускаться туман или моросить дождь, приходится прекращать кольцевание и поскорее выбираться с базара.

На следующий день отправляемся на базары Кувшина кольцевать взрослых кайр. Этим занимаются одновременно три человека. Спускаемся на наиболее удобный широкий уступ, вокруг которого располагаются карнизы с большим количеством кайр. Наблюдатель ловит ближайших кайр проволочным крючком, приделанным к концу длинной палки. Проволока крючка изогнута по толщине шеи кайры; подхваченная крючком птица повисает на голове, однако это ей ничуть не вредит. Второй наблюдатель снимает с крючка пойманную кайру, а я надеваю ей на лапу кольцо, записывая его номер. После этого кайру выпускаем, она отряхивается как ни в чем не бывало и почти сразу же возвращается на карниз к птенцу. Иногда попадаются кайры, окольцованные в предыдущие годы. С одной кайры мы сняли очень старое кольцо. Оно было надето ей на лапу 17 лет назад.

Кайры начинают гнездиться на 3-й год жизни и затем ежегодно возвращаются на один и тот же базар, занимая определенный карниз или даже участок его. Осенью кайры откочевывают на запад, зимуя у берегов западного Мурмана и Норвегии. Стаи их иногда отходят далеко в открытое море. Все это удалось выяснить благодаря кольцеванию птиц в заповеднике. На «Семи островах» ежегодно кольцуют несколько тысяч кайр и моевок.

В значительно меньшем количестве кольцуют других птиц: крупных чаек, крачек, гагарок, чистиков, тупиков. Дальше всех от нас улетает крачка. Она летит зимовать в Южную Африку. Однажды крачка, окольцованная на заповедных островах Белого моря, была убита в Австралии. Много времени тратят птицы, чтобы дважды в году совершать такие дальние путешествия. Поэтому крачки гостят недолго на Севере. Они прилетают позднее других птиц — в конце мая, а в августе улетают обратно.

Кольца с птиц, погибших или убитых охотниками во время кочевок и на зимовках, пересылаются в Кандалакшский заповедник или в Центральное бюро кольцевания в Москве. При этом сообщается, где и когда добыта птица. Полученные данные обрабатывают научные сотрудники Кандалакшского заповедника, узнавая, таким образом, много нового и интересного о жизни птиц.

***

В заключение я хочу рассказать немного о сезонных изменениях в жизни природы островов Баренцева моря.

В мае и первой половине июня острова имеют еще довольно унылый вид: серый камень перемежается с однообразно бурой тундрой. Лишь со второй половины июня южные склоны покрываются зеленью разных оттенков. Конец июня и июль — это пора цветения многих тундровых растений, А в августе и сентябре созревают вкусные ягоды морошки, брусники и непривлекательные для человека, но излюбленные птицами ягоды вороники и шведского дерена.

Базары островов оживают ранней весной. Птицы появляются на них в апреле и начале мая, задолго до начала гнездования. В это время многие карнизы и щели еще забиты снегом. С шумом и драками птицы занимают участки базаров. Лучшие, самые широкие карнизы в центре базара захватывают тонкоклювые кайры. Толстоклювые кайры оттесняются на окраины базаров и небольшие карнизы. Моевки строят свои гнезда на малоудобных для кайр уступах. В полуукрытых уголках базара, чаще в верхней его части, в нишах, в щелях, под нависшими камнями, иногда в брошенной норе тупика поселяются отдельные пары гагарок. Сверху, там, где слой торфа прикрывает каменный купол острова, роют свои норы тупики.

Далеко по воде разносится громкое агуканье гагунов — самцов гаг. создающее своеобразную приятную весеннюю музыку. Эти крупные северные утки красуются своим контрастным белоснежным и блестящим черным оперением; щеки их имеют светло-зеленоватую и розоватую окраску. Гагуны привстают на воде, вытягивают шеи и помахивают крыльями. Между гагунами часто возникают драки, в то время как скромно окрашенная бурая гага спокойно наблюдает за ними, оставаясь в стороне. Некоторые пары медленно и довольно неуклюже поднимаются по склону острова, выбирая укромные места для гнезда. В то время как гага устраивает гнездо и откладывает первые яйца, гагун часто держится поблизости от нее. Но когда гага плотно сядет на яйца, гагун ее покидает, не принимая никакого участия в судьбе своего потомства. Уже в июне гагуны собираются в стаи и отходят от заповедных островов ближе к побережью. Они готовятся к отлету. К концу июня гагуны покидают район «Семи островов», откочевывая вдоль побережья на восток, вплоть до горла Белого моря. Там они линяют, сменяя свой весенний наряд на менее яркий осенне-зимний. Гаги же в это время еще сидят на гнездах.

Массовая откладка яиц у базарных птиц происходит во второй половине мая и начале июня, а птенцы выводятся и подрастают в течение июня и июля.

К августу самая горячая работа в заповеднике бывает закончена. Проведены учеты гагачьих гнезд на островах и птиц на базарах, окольцовано несколько тысяч птиц, сделано много интересных наблюдений над гнездованием и жизнью птиц. Журналы кольцевания и записи наблюдений приводим в порядок, собранный гагачий пух сушим на солнце или на чердаке, запаковываем в мешки. Пух будет сдан государству.

В конце июля и в августе птицы покидают острова и те постепенно пустеют. Гаги отводят свои выводки от островов к побережью материка. Берег против островов — также заповедный. Отправляемся туда на моторной лодке для наблюдений за птицами. В спокойных мелководных местах, губах и группах мелких островков вблизи побережья скапливается большое количество гагачьих выводков. Корм здесь в изобилии: пологая широкая литораль покрыта фукусами и буквально усеяна моллюсками литторинами, мидиями и кишит мелкими рачками гаммарусами. Часто несколько гагачьих выводков объединяются в общую стайку; до полсотни гагачат плавают вместе под предводительством своих мамаш. В большой стае птенцы чувствуют себя в безопасности от хищных птиц. Отбившийся гагачонок скорее становится жертвой хищника.

На островках, коргах, на литорали сидит масса серебристых и больших морских чаек. Они также перекочевали сюда с заповедных островов, где вывели птенцов. Молодые чайки по размерам достигают взрослых птиц, но отличаются от своих родителей, сверкающих белым оперением, серой окраской с пестринами. Чайки находят на литорали и мелководье богатый корм — беспозвоночных и рыбу, однако они не прочь схватить и зазевавшегося гагачонка.

Здесь же держатся гнездившиеся на островах чистики, бакланы, моевки, крачки. По литорали в поисках корма бегают пролетные кулики разных видов, а на воде можно увидеть большие стаи мелких куличков-плавунчиков. Между островками плавают краснозобые гагары, стайки длинноносых крохалей и ауллеек. Эти птицы перекочевали сюда с тундровых озер, где они гнездились. Гуси-гуменники кормятся ягодами в тундре вблизи побережья, но иногда залетают и на островки.

К сентябрю большинство птиц откочевывает на запад или улетает на юг. В районе заповедной территории остаются на зимовку ауллейки, чистики, морские песочники. Они держаться вдоль побережья материка, острова зимой бывают совершенно пустынными. Осенью и зимой в некоторых губах побережья можно видеть сотенные стаи гаг. Большая часть гаг откочевывает дальше на запад, некоторые достигают побережий Скандинавии.

Во второй половине августа и в сентябре тундра островов расцвечивается яркими красками. Багряные и лиловатые тона альпийской толокнянки, желтые кустики карликовой березки, темная зелень вороники и светлые, еще зеленые пятна некоторых трав, ярко-красные ягоды шведского дерена и участки сизых и светло-серых лишайников создают роскошный осенний ковер. В конце сентября или в октябре этот пестрый ковер покрывается снегом; вскоре наступает зима с частыми штормами, вьюгами, полярной ночью.

вернуться на главную