Петров В.Н. 2024. Особо охраняемо. Недорого Интервью для сайта "ГОВОРИТ НЕМОСКВА" 15 апреля 2024 г. Виктор Николаевич Петров (1968 г.р.) - биолог, эколог. И.о. директора Кандалакшского заповедника с декабря 2021 по сентябрь 2023 г. Зам.директора по развитию территории с октября 2023 по январь 2024, специалист по развитию туризма с февраля по март 2024 г.     Окончил биологический факультет Нижегородского гос. университета. Заочно окончил Нижегородский юридический институт МВД РФ. С 1987 г. принимал участие в полевых обследованиях на территории проектируемых охраняемых территорий в Нижегородской области в составе полевых отрядов и рабочих групп Дружины охраны природы Нижегородского университета и лаборатории охраны биоразнообразия Экологического центра “Дронт”. В составе такой экспедиции в 1993 г. впервые побывал на Кольском п-ве. С 1994 г. живет в Мурманской обл. Работал в Государственном комитете по охране окружающей среды Мурманской области, Кольском центре охраны дикой природы, Институте проблем промышленной экологии Севера, Дирекции региональных особо охраняемых природных территорий Мурманской области. Участвовал в разработке эколого-экономических обоснований создания и реорганизации особо охраняемых территорий в Мурманской области (национальный парк “Хибины”, природный парк "Полуострова Рыбачий и Средний", заказники “Лапландский лес” и "Колвицкий", ряд памятников природы).     Особо охраняемо. Недорого     Фото с конференции "Заповедные территории на пороге второго столетия", апрель 2018 г. Фото: Александра Горяшко.     «Как бы я ни хорохорился, к сожалению, сегодня — мой последний день официальной работы в Кандалакшском заповеднике. Причина проста: я не могу нормально жить на зарплату рядового сотрудника заповедника (она почти в два раза меньше медианной зарплаты по региону), а времени на подработку при добросовестной работе почти нет», — написал на своей страничке в ВК экс-сотрудник Кандалакшского заповедника, один из основателей Кольского центра охраны дикой природы Виктор Петров.   Биолог работает на Кольском более 20 лет. Несмотря на то, что в Кандалакшском заповеднике трудиться было интересно, продержался недолго — чуть более двух лет. Но остался доволен: по его словам, такой опыт бесценен. Виктор Петров рассказал «НеМоскве» простыми словами, как влияют заповедники и другие экосистемы на жизнь каждого человека, для чего необходимо оценить в денежном эквиваленте экосистемные услуги и как привлечь на работу в заповедники высококлассных специалистов.   О гаге и энтузиастах   Кандалакшский заповедник : — Кандалакшский заповедник — территория не очень большая, просто она распределена на нескольких участках. Находится в двух морях, Баренцевом и Белом, и охватывает больше 550 островов, создан в 1932 году как заказник, потом преобразован в заповедник для сохранения птицы гаги. И вот на эту территорию — я даже не буду говорить, сколько у нас инспекторов. Потому что такие сведения мы не разглашаем. На такую зарплату героев мало.   14 октября 2022 г., День работников заповедного дела. Виктор Петров вручает награду от Министерства природных ресурсов Василию Вощикову, инспектору Кандалакшского заповедника с 40-летним стажем. Фото: https://vk.com/clubzapovedkand     Единственное спасение для многих заповедников — военные пенсионеры, у которых уже есть пенсия, на которую можно жить, плюс зарплата. Плюс — у большинства есть убеждения, что есть закон, и его надо отстаивать. И люди, которые работают давно, не мыслят себя вне этой сферы. Кто испытывает буквально пиетет к таким территориям. У меня с детства были такие чувства к Окскому заповеднику в Рязанской области и к Кандалакшскому. Выдающиеся заповедники. В Окском при СССР на должности птичниц доктора наук работали ради сбора сведений для научных работ — вот такой был интерес к восстановлению популяции редких журавлей. И надо понимать, что работа эта не для каждого, а только действительно для убежденного человека: сутками тебя не бывает дома, да и небезопасно для жизни. Но, если ты хоть немного проработал в заповеднике, то ценность этих территорий для тебя безоговорочна.   О себе и «карьере»: от директора до рядового сотрудника   — Для понимания. В стране есть федеральная система особо охраняемых природных территорий (ООПТ) — заповедники, национальные парки, некоторые заказники, есть региональные системы ООПТ — заказники, еще есть научные, общественные организации, которые всем этим занимаются. Заповедное дело, или территориальная охрана природы — это выделение территорий, на которых полностью запрещается или ограничивается хозяйственная деятельность для того, чтобы сохранить экосистему, и чтобы эта экосистема продолжала оказывать нам экосистемные услуги. Они не очень понимаемы людьми, но очень важны для нашего существования.   Этим делом я занимаюсь с тех пор, как пришел в Научное общество учащихся при биологическом факультете Горьковского университета — это было еще детское увлечение, так вот все вместе, минус армия, уже 36 лет. Первое образование — биолог, второе — юрист. Второе получал целенаправленно для природоохранной работы. После университета отправился в Мурманскую область, работал в разных учреждениях, в том числе в комитете по экологии Мурманской области, значительную часть времени проработал в общественной природоохранной организации «Кольский центр охраны дикой природы».   В Кандалакшский заповедник пришел два года назад. Узнал о вакансии директора и заявился на конкурс. Меня взяли исполняющим обязанности, спустя время нашли директора, а я какое-то время попытался проработать на должности рядового сотрудника. Это очень полезный опыт, особенно если ты какое-то время работаешь на руководящей должности, а потом на рядовой! Я устроился специалистом по развитию туризма.   Виктор Петров (в центре) с зам.по научной работе заповедника А.В. Марченковым и ст.н.с. заповедника В.М. Хайтовым. Июнь 2022 г. Фото: Александра Горяшко.     Туризм в заповедниках — довольно узкая сфера, потому что режимы там строгие, но он необходим, потому что довольно сложно любить и понимать то, чего человек не видит. В этой должности я стал получать меньше 40 тысяч, больше половины платил за квартиру. В условиях Севера это довольно смешная зарплата. И это с учетом всех северных надбавок. Молодым специалистам приходится еще хуже. Как выжить на эти деньги? Некоторые смеются: неужели добывать еду путем браконьерства? Получается, что все создано для того, чтобы браконьерам был дан «зеленый свет», чтобы инспекторы принимали от этих нехороших людей вознаграждение. Это общая проблема систем заповедников. Есть федеральная система, есть региональная, в ней чуть-чуть лучше за счет местных надбавок, но — именно чуть-чуть. И представьте, как инспектору жить на зарплату, в два раза меньше медианной по региону, которая свыше 70 тысяч. Получается, каждый второй из задержанных им лиц будет получать в два раза больше него. Это насколько надо быть энтузиастом, чтобы продолжить охранять заповедник, а не получить на карман прибавку к зарплате.   О прибавке к заработку, которой нет   Прибавку можно заработать и легально, но не везде. Понятно, что нацпарки, заповедники — это бюджетные учреждения, которые могут зарабатывать внебюджетные деньги, например, на тех же экскурсиях. Но все ООПТ разные: в нацпарках, например, есть зонированность территорий, и там легче развивать туризм. А в заповедниках серьезные ограничения, все же их первоочередная и практически единственная задача — охранять природу, а не зарабатывать деньги. Большинство ООПТ внебюджетку заработать просто не может.   Теперь вернусь в общественную организацию, учредителем которой и являюсь. Там свободный рабочий график, поэтому есть возможность подработки — условно говоря, заработать в одном месте, чтобы снова потратить на охрану природы.   О бизнесе в заповедниках и совести сотрудников   — Мы привыкли так: раз заповедное, значит, раз и навсегда, и трогать это нельзя. Но ООПТ очень разные, повторюсь, их создавали еще сто лет назад, а экономика развивается.   Представьте: рубят лес. Рубят, рубят, и вот уже легкодоступного леса не осталось. А рядом легкодоступный есть, но он в охраняемой зоне. Как быть? Некоторые считают, что его можно вывести из охраняемой зоны, ссылаясь на то, что там был пожар. Это один из примеров. Или так: есть конкретные территории, к которым есть большой интерес у бизнеса. Как раз такие примеры, в которых прослеживается интерес бизнеса, всплывают в прессе. Ну, а если высококлассные специалисты получают такие зарплаты, то они легко могут подвести под интересы бизнеса и экономическое обоснование. Решение проблем лежит на поверхности, и его даже не надо обосновывать. Возвращаюсь к уже сказанному. Инспектор по охране ООПТ не должен получать меньше средней зарплаты по региону, она должна быть даже выше медианной, иначе тормозом ко всякого рода нехорошим сделкам служит только его совесть. Такую же зарплату должны получать научные работники, потому что охранять природу нужно не только на эмоциях — ах, сохраним последнюю бабочку, у великой страны должна быть великая природа! — но и с научной точки зрения. Ученые не должны обслуживать интересы бизнеса, чтобы подзаработать на жизнь.   Природа оказывает человеку экосистемные услуги: чистая вода, чистый воздух, отсутствие колебаний популяций мышевидных грызунов, которые уничтожают урожай. За счет чего этих грызунов не так много? За счет участков леса, где есть хищники, которые ими питаются. Не будет участка леса — будут грызуны, не будет урожая.   О вырубке деревьев и продолжительности жизни человека   — Заповедник находится рядом с Кандалакшей — это около 30 000 жителей. Зачастую они не понимают и возмущаются: почему мы здесь можем рыбачить, а здесь нет, почему мы там вот можем построить дачу, а здесь нет. Гагу сохранили, она не вымерла, зачем еще нужен заповедник? Снять все ограничения, чтобы для людей не было никаких запретов. Поэтому я и попытался работать в отделе просвещения в сфере экономического туризма — рассказывать людям, доносить до них, что, если мы пустим все на самотек, вернемся снова к уничтожению гаги и всего остального. Люди все больше ведут хозяйственную деятельность. Говорят, что мы вымираем, но живым требуется все больше, возрастает потребление.   Поэтому надо не просто запрещать, а обосновывать и втолковывать, что все делается в их же интересах. Потому что многими эти экосистемные услуги не осознаются. Например, с одной стороны, без той же гаги мы проживем. Но у нас не будет легкой и теплой одежды для антарктических условий, потому что она утепляется гагачьим пухом. Надо понимать: если экосистема теряет 20% своих видов, она начинает разрушаться. И мы теряем ту среду, которую она создавала. Начинаются нашествия вредителей (хотя экологи не любят это слово), непарного шелкопряда, других насекомых, болезнетворных организмов. Можно привести известный пример экологической катастрофы, которая произошла в Африке в Сахельской зоне в 70-е годы. Чрезмерный выпас домашнего скота привел к уничтожению диких животных и большой части растительности, экосистема утратила какую-то свою часть, все это совпало с засухой, и наступил голод. Некоторые страны там и до сих пор не оправились. Это «далекий» пример. Приведу «близкий».   Когда учился в университете, моя дипломная работа звучала так: «Обоснование необходимой доли особо охраняемых природных территорий». Я сравнивал больше 50 административных районов в Горьковской (Нижегородской) области по сохранности экосистем и таким показателям, как урожай, заболеваемость людей, продолжительность жизни. Сравнив все эти показатели, удалось легко показать, что чем меньше сохранность экосистем, тем выше заболеваемость и меньше продолжительность жизни — хоть на несколько месяцев, но меньше. Моя работа не самая показательная, есть и более яркие работы, и это общеизвестный факт, и чиновники об этом знают, но… Это же отсроченная проблема: лес срубили — не сразу люди умирать начнут раньше времени. Поэтому, возникает проблема, к примеру, нехватки древесины, полезных ископаемых, рабочих мест, надо срочно построить предприятие. И все выбирают решение этой, срочной проблемы, получая взамен отсроченную.   По поводу экосистем в городе все то же самое: чем зеленее город, тем в нем лучше живется. Вырубки порой необходимы — это касается растений-аллергенов, либо при прокладке жизненно необходимых коммуникаций, если их нельзя перенести в другое место. Не хочу обобщать, но в целом вырубка зелени допустима в городе только в случае крайней необходимости.   О редчайшем звере   — Что-то позитивное? Конечно, есть. О, у нас много лет водится удивительный зверь. Итак, Камнеед зеленый (Litofagus viridis). На практику в заповедники приезжает очень много студентов, в том числе нерадивых, либо невнимательных. Заметив одного такого студента, преподаватель в Кандалакшском заповеднике рассказал об удивительном звере: это такой тюлень, который, чтобы погрузиться поглубже, заглатывает камни, словно ест их. А еще у него есть своеобразное приспособление, как симбиотические водоросли, и он пользуется тем, что эти водоросли нафотосинтезировали. Поэтому он зеленый. Студент поверил, пришел к научному руководителю и спросил, можно ли ему заняться в качестве научной работы камнеедом зеленым. Преподаватель понял, что студент шутки не понял, но разубеждать не стал. Сказал, что это настолько редкий зверь, что собрать материал по нему практически невозможно, «займитесь лучше куличками». Байка еще с 1970-х годов, до сих пор жива.   О цене «природных услуг» и господдержки   — Что же со всем этим делать? Надо изменять сознание людей, чтобы они понимали прямую зависимость своей жизни от экосистем. Еще хорошо бы сделать так, чтобы экологические услуги имели экономическое обоснование. Чтобы был прямой расчет. Срубил ты часть леса — и не просто говорить, что через какое-то время столько-то людей умрет раньше срока, а чтобы эти отсроченные потери имели рублевый эквивалент. Чтобы, например, переводили суммы убытков, которые будут причинены впоследствии вырубки, тем, кто будет за ними восстанавливать экосистему или сохранять другие экосистемы. То есть они же не просто делянку вырубят, они уничтожат то, что производило экологические услуги, которые мы теперь не получим. И они стоят столько-то. Только тогда стоимость вырубки делянки будет очень высока.   О роли государства в заповедном деле скажу так. Нельзя сказать, что оно совсем не заботится, но заботиться можно по-разному. Идет человек по замусоренной улице, поднял две бумажки — уже может сказать, что заботится. А можно решить проблему как-то кардинально: выйти на субботник, нанять дворников. Забота есть, но она недостаточно продуманная и целенаправленная. Почему? Недостаток знаний, недостаток той самой науки, которую надо поднимать при помощи достойных зарплат. Если, к примеру, говорить о техногенных авариях, которые наносят огромный ущерб экосистемам, то они всегда будут. И здесь самое важное — иметь в запасе научно обоснованные пути устранения этих аварий и восстановления экосистемы. Страшнее отсутствие системы сохранения заповедников и других охраняемых природных территорий, хотя системе заповедников уже сто лет. Что ж, будем строить и надеяться на лучшее, для того и живем.   на главную страницу